— Мне надо прогнать твою лихорадку, дорогой, — извинилась жена, но граф в забытьи не услышал ее. Со слугой они завернули его в полотенца, а лоб постоянно орошали водой. Рубашку и простыни сменили три раза и, чтобы не распространялась зараза, все сожгли в камине.
Внезапно появилась Дейзи.
— Я принесла вам поднос. Он в прихожей. Невидящими глазами Скай посмотрела на служанку и отвела взгляд.
— Я не могу есть.
— Миледи, господину не поможет, если вы свалитесь с ног. Дети в вас тоже сильно нуждаются — они все перепуганы смертью братика. А теперь, когда граф заболел, детям еще труднее.
— Я перепугана тоже, Дейзи! — чуть не выкрикнула Скай, но только устало кивнула и, подчиняясь настояниям служанки, вышла в переднюю.
Поднос был любовно сервирован: на серебряном блюде лежал кусок варенного в масле со специями мяса, ветчина, в маленькой вазочке лук-латук, пудинг, холодный пирог и графин вина. Не разбирая вкуса, Скай пережевывала и глотала, пока не опустели тарелки, а потом быстро поднялась и вернулась в комнату к больному. Наступил кризис. Граф сотрясался от дрожи, и они с Дейзи навалили на него еще одеял.
— Горячие кирпичи! — приказала Скай, и слуга кинулся выполнять ее распоряжение.
Джеффри закашлялся, начал хватать ртом воздух. Скай заглянула ему в горло и увидела, что все оно покрыто грязноватыми белесыми налетами, а серая пленка мешает дыханию.
— Не давайте его челюстям закрыться, — посоветовала Дейзи госпоже. А сама быстро наклонилась, подцепила пленку и, вытащив ее из горла, бросила в огонь. Теперь граф был способен дышать. — Если мы не дадим гною перекрыть дыхание, мы можем его спасти. Но если он затвердеет, граф умрет, — без обиняков предупредила она.
— Нет, — затрясла головой Скай. — Я не могу его терять!
Вдвоем они принялись накладывать камфарные компрессы. Еще несколько раз Дейзи вытаскивала гнойную пленку из горла господина, облегчая его дыхание. Часы все тянулись, пока не прошел день и снова не наступила ночь. Лихорадка усиливалась и отступала. Дыхание Джеффри становилось труднее, потому что пленки образовывались быстрее и их становилось труднее вынимать. Он побледнел. Грудь болезненно вздымалась с каждым вздохом. Скай почувствовала, как из глубины ее существа поднимается отчаяние: им не удавалось победить болезнь, они лишь замедлили ее течение. Внезапно Джеффри Саутвуд открыл глаза.
— Скай! — позвал он охрипшим голосом и тут же отрывисто закашлялся.
— Я здесь, дорогой. — Она заботливо наклонилась над ним. Глаза мужа медленно блуждали по ее лицу, как будто навсегда хотели сохранить его в памяти.
— Позаботься о детях, Скай.
— Джеффри, не говори таких вещей! — Она чуть не сорвалась на плач.
Он нежно улыбнулся, с усилием протянул руку и, как бы благословляя, дотронулся до щеки.
— Ты для меня была такой радостью, дорогая, — прошептал он, глубоко вздохнул и умер.
Комната погрузилась в молчание. Ни Дейзи, ни слуга не осмеливались пошевелиться.
— Джеффри, не пугай меня, — упрашивала Скай. — Ты поправишься, любимый. Обязательно поправишься! И весной мы, как хотели, поедем в Ирландию навестить моих родных. Тогда Эван официально поклянется в верности Мак-Уилльяму. — Она продолжала говорить мужу о семейных делах и планах, которые они строили на будущее.
Наконец Дейзи нежно обняла Скай.
— Он умер, миледи, — и всхлипнула. — Граф умер, и вы должны это вынести. Надо сказать детям и организовать похороны малютки Джонни и его отца.
К облегчению Дейзи, Скай бурно разрыдалась и упала на тело мужа.
— Нет, он не умер! Нет! Нет! Нет! Не умер!
Ее плач разносился по всему замку и вскоре был подхвачен всеми его обитателями. Дейзи и слуга оторвали госпожу от холодеющего тела мужа. Она отбивалась, как умалишенная. Наконец совместными усилиями им удалось отвести ее в спальню, и там она, рыдая, рухнула на кровать.
— Приведи детей, — шепнула Дейзи слуге и, когда тот выполнил ее просьбу, грубо подняла госпожу:
— Миледи, все дети здесь. Они нуждаются в вас, миледи. Нуждаются теперь!
Скай подняла искаженное горем, заплаканное лицо и взглянула на детей. Они жались у дверей в столовую, испуганно глядя на нее. Три дочери Джеффри от первого брака — девятилетняя Сузанна с цепкими зеленоватыми, как у отца, глазами и восьмилетние близнецы Гвинет и Джоана теперь вовсе осиротели. Трое ее детей — десятилетний Эван, девятилетний Мурроу и шестилетняя Виллоу смущенно старались скрыть свой страх. И Робин, их трехлетний сын, стал уже графом Линмутским. «Оставьте меня с моим горем!»— хотела закричать Скай. Но в ее ушах вновь прозвучали слова мужа: «Позаботься о детях, Скай».
Собравшись с духом, она поднялась с кровати и поправила смявшееся платье.
— Ваш отец умер, дети, — тихо произнесла она. Потом подняла и посадила на стол маленького Робина, и он во все глаза смотрел на нее. — Теперь, Робин, ты граф Линмутский. И тебе, милорд, я клянусь в своей верности. — И она сделала перед ним реверанс. Примеру матери последовали другие дети.
— А где мой папа? — шептал смущенный Робин.
— Отправился на небеса, — тихо объяснила Скай.
— Как Джон? — нахмурился мальчик.
— Да, Робин, как Джон, — подтвердила мать.
— А нам с ними нельзя?
Сузанна всхлипнула, но под сердитым взглядом мачехи замолчала.
— Нет, Робин, нельзя. Туда отправляются только те, кого позовет Бог. А нас он еще не позвал. — Скай чувствовала, как силы возвращаются в ее тело. Джеффри прав — она нужна детям. Она сняла сына со стола и собрала остальных детей вокруг себя. — Мы должны быть мужественными, дорогие, — произнесла она и по очереди поцеловала каждого. — А теперь возвращайтесь к себе в комнаты и молитесь за папу и Джона.
Малыши с готовностью повиновались и оставили ее со слугами.
— Приведи священника, — обратилась она к Дейзи. — А ты, Уилл, поскачешь в Лондон к ее величеству. Подожди до вечера, пока я не напишу ей письмо.
Послание извещало королеву о смерти Джеффри. В нем Скай испрашивала высочайшего подтверждения наследия Робина. Уилл тут же отправился в путь. Священника просили назначить похороны на следующий день. Шестнадцатимесячного Джона, лорда Линтона, предполагалось похоронить в одной могиле с отцом. Потом Скай попросила принести ей бутылку вишневой настойки и выпила, чтобы заснуть, но на следующее утро пожалела об этом, когда проснулась с тяжелой головой. Как будто в насмешку погода потеплела, и в деревне больше не произошло ни одного случая белого горла. Призвав к себе графа, болезнь, кажется, насытилась.
22
По дороге в Девон Роберт Дадли, беззаботный граф Лестерский, напевал веселый мотив. Его настроение передалось и свите. Граф был направлен самой королевой, и его поездке ее величество придавала большое значение. К тому же стоял июнь — красивейшее время года в Англии Розы всевозможных цветов пестрели в палисадниках, грациозно выглядывали из-за каменных стен. На зеленых лугах тучные ягнята паслись среди сладкого клевера. В каждом озерце жила по крайней мере одна семья лебедей, и гордые белоснежные родители учили плавать сереньких детей.
